Поздний вечер. Облокотился на забор. Смотрю на темную дорогу. Курю. Проветриваю голову — в доме продолжается веселая гульба и у меня уже голова трещит от громких голосов и незнакомых людей.
— Ты как, живой?
Любимая подошла. Это к ее родственникам мы приехали на выходные. Знакомиться.
— Леся, мне кажется, что я не понравился твоей родне. С самого приезда они пытаются меня убить. Едой. Точнее, количеством еды. Мы как приехали, в меня постоянно уговорами и угрозами пытаются запихать какую-нибудь вкусняшку. Я уже не могу больше. Я лопну.
Сашка смеется.
— Скажи спасибо, что я тебя от возлияний отмазала. Наплела, что ты курс лекарств пропиваешь. Иначе бы ты уже 3 раза умер. Пойдем, прогуляемся по дороге, съеденное растрясешь.
Идем по дороге.
— Как тебе деревня?
— Ты в городе ужасов всяких нагоняла про родовое гнездо. Я уж себе представлял, что тут медведи на балалайках играют и по утрам похмеляться приходят в дома. А тут… В доме телевизор висит больше, чем у нас в квартире. И кофемашина стоит — больше, чем у меня в офисе. Половина народу с вейпами балуется, а за бухлом ездят на электросамокатах. И у молодняка бороды одна другой навороченнее. Мне кажется, что если дойти до центра деревни — где он тут у вас, кстати? — то там вместо сельпо будет смузишная, а с другой стороны барбершоп.
— Ну, не всё тут так цветочно-розово. Видишь ребят на остановке?
Автобусная остановка. Покосившийся каркас и железная скамейка. Там скучковалась немаленькая компания молодняка.
— Если бы они не знали, кто мои братья, то тебя бы тут уже били. За то, что и не местный, и дерзкий, и для профилактики.
— Обнадеживает, что я тут с тобой гуляю. Не потеряй меня, пока обратно в Питер не вернемся. А братья — это какие?
Путанные объяснения, кто там в каком родстве. Ничего не понял.
— Блин, ты вообще кого запомнил?
— Твоих маму и папу узнаю. Скорее всего. Остальные… Слишком много людей, а у меня память на лица бедовая.
Идем дальше.
— А хочешь аутентичной деревенской милоты?
— Чегось?
На дороге у очередного забора копошится дедок.
— Добрый вечер, дед Женя.
— Не хворать. А кто вы?
— Саша я. Деда Кирилла внучка…
— А. Тьфу. Нечистая семейка.
Дед уходит куда-то во тьму. Начинаю чувствовать себя персонажем экранизации Пелевина.
Идем в обратную сторону.
— Лесь, а вот этот дед про нечистых что-то там плёл. Это он к чему? Дьяволопоклонники, ведьмы? Были сигналы?
Смеется.
— Этот дед и мой дед поссорились давно. Не поделили, как в баню правильно ходить. У нас сначала в парную идут, греются, парятся. Потом моются. А дед Женя сначала моется, потом уже париться идёт. Чтобы, мол, грязь в парную не занести. Дед Кир его идиотом называет, а дед Женя нас нечистыми обзывает. Что ты ржешь?
— Серьезно всё это? Из-за такой ерунды? И давно?
— Еще до моего рождения начали. Бабушка говорила, что когда она на молочной ферме работала, то дед Кир у нее там комбикорм таскал домой. Воровал. А дед Женя у него этот ворованный комбикорм свистнул. Вор у вора. Вот и поссорились. Начали друг у друга недостатки искать. В пылу ссор за любой пустяк цеплялись. Вот и выплыл разный подход к бане. Комбикорм тот уже сто раз свиньи переварили и забылся он. А про баню десятилетиями помнят.
Пришли обратно.
— Освежился? Растряс еду? Пойдем обратно за стол, а то нас там уже наверняка потеряли.
О, горе мне, горе. Еще денек отстрадать, а потом я неделю есть не буду. А вот если Леся освоит хотя бы десятую часть кулинарный книги своей мамы, то я очень и очень надолго буду обеспечен съедобными ништяками. Надо как-то тонко намекнуть, через что лежит путь к моему сердцу. Помимо прочего.