— Мам, наморщи память. Дядькин юбилей в кафе. Компания за столом справа. Девица рыжая там сидела. Это кто был и как на семейном торжестве оказался?
— Справа, справа, рыжая. А! Родственница. Не помню, как зовут, но это Ольгина дочка. Тебе она… э-э… троюродной сестрой приходится. Из той ветки семейства, что под Приозерском живет.
— Внезапно. У нас родственники где-то в районе Приозерских озер обитают, а я думаю каждое лето, куда бы смотаться, чтобы отдохнуть и покупаться. И почему мы с ними не общаемся?
— Так рассорились. Давно уже рассорились.
— Настолько давно, что я о них ничего и не слышал?
— Ну да. Тебе вот сколько лет, сын?
— До хрена.
— Ну вот столько лет назад и расхлестались мы вдрызг. В первый год, как ты родился. Вкуривай генеалогию. Есть ты. Твой отец. Его мать, твоя бабушка — баба Саша. Ее мать — баба Катя. Соответственно, твоя прабабушка. Баба Катя где-то там под Приозерском, в колхозе имени конечностей Ильича, и жила. И младшая сестра бабы Саши, Тамара, с ней там жила.
А еще же не монархия была, как сейчас, а Советский Союз. Пара сотен километров от Питера, а в тамошнем продмаге из попить были только плодово-выгодные, а из поесть — только шпротный паштет. Так баба Катя с ушей бабы Саши вообще не слезала — мол, надо помогать. Мол, в Питере живешь, у вас там есть всё. А мы тут несчастные сиротинушки. И так далее.
Свекровь черт знает сколько раз в год к родственникам туда моталась. С едой и шмотьем. При том, что мы и сами жили небогато.
А потом нам дочку Тамары, Ольгу, навязали. Она в какой-то техникум поступила питерский и баба Катя в приказном порядке велела, чтобы мы ее у себя поселили и заботились. Что нас и так в двухкомнатной квартире пятеро жило и ты должен был родиться — это всё отговорки зажравшихся горожан.
Ты родился. Затем приехала эта Оля. Выделили ей какой-то угол. Да только ей на учебу пофиг было. Она впервые в жизни от мамаши и тоталитарной бабушки вырвалась. Гуляла в Питере напропалую, мужика с пропиской всё хотела подцепить. А как до сессии дело дошло — тут ее на учебе и отшатали по всем предметам.
Вернулась она домой и нарассказывала своим, что мы ей тут учится не давали. И уборка на ней была, и готовка. Золушка, да и только. Да еще младенец этот чертов не затыкался никогда.
Баба Катя галопом до телефона, что на другом краю села был и звонить-отчитывать бабу Сашу. И говно городское, и сволота, корней не помнящая, и далее по списку. В общем, Олечке быт обеспечить, а с ребенком что-то сделать, чтобы не мешался.
Дед Толя к закидонам тещи был пофигистичен. Просто старался держаться от нее на расстоянии не меньше сотни километров и видеться не чаще раза в пятилетку. Подкалывал жену по поводу деревенских дармоедов, но не более того.
Но внука своего, на тот момент единственного — это я про тебя — дед любил безмерно, а потому, услышав наезды в эту сторону, трубку телефонную схватил и разом за все годы бабе Кате высказал. И в конце добавил, что ремень его армейский без дела в шкафу пылится — с брюками не носит, детей воспитывать им уже поздно, а внуков еще рано. Но если их профурсетка Оля еще раз здесь появится, то он ей этим ремнем оба полупопия распишет. Под гжель и хохлому.
Олю другому родственнику в Питере, дяде Паше, подселили. У Пашки из домашних питомцев только рыбки аквариумные были, но они ей тоже зверски мешали. Потому как Ольга с учебы вылетела. Лоха с пропиской тоже не нашлось. Потому вернулась она в свой колхоз, да так там всю жизнь и жила — дояркой или птичницей трудилась.
Так и случился раскол — одна ветка семейства перестала общаться с другой веткой. Баба Саша еще ездила к ним иногда — выслушивала, какие мы тут все гниды. Но у нас в квартире их никого больше не было — дед Толя крепко на своем стоял. А как баба Катя и баба Саша умерли, так связь вообще прервалась. Встречаемся раз в 10 лет на каких-то юбилеях у нейтральных родственников. Вот как сейчас у Паши в кафе. Но не общаемся.
Я это к чему всё. Ты точно уверен, что хочешь с ними пообщаться? Не знаю как сейчас, а раньше у Ольги ты был главным виновником ее несложившейся жизни. Была бы и карьера и муж, если бы не орущий мелкий засранец. То есть ты, но до хрена лет назад.
— Ладно. Убедила. И девица была не особо красивая. И Приозерск — это не хотя бы Крым. Нехай останемся при своей вялотекущей родовой вражде.
