Когда Россия начала поставки вертолетов в Бразилию, гарантийной бригаде было дано указание — чинить всё. Не только то, что сломалось естественным путем, но и то, что явно было поломано шаловливыми ручками бразильских аборигенов. Мол, инозаказчики, контракт, большое бабло, давайте пойдем им навстречу. Потому тщательнее облизывайте и всем своим видом излучайте доброту. Уж сколько общались с той частью света и должны были давно понять, что с латиносами вежливость работает слабо, однако снова на те же грабли…
Но какое-то время русская бригада так и работала, “веря” бразильским военным в их вечном “это не мы, оно само”. С каждым разом “оно само” становилось всё более небрежным и очевидным. Потом “оно само” случилось с ГОЭС.
Гиростабилизированная оптико-электронная станция. Сокращенно ГОЭС. Я тут военных тайн не открываю — об этой системе и в Википедии написано. Здоровый железный шар, который крепится снаружи борта, справа под кабиной оператора. Внутри этого шарика находятся телевизионная камера, тепловизор и прочая интересная аппаратура. Весит, как чугунный мост и стоит примерно столько же.
Однажды к русской бригаде обращается… Нет, не так — однажды на русскую бригаду наезжают бразильцы. (Вот это фраза более точно описывает тогдашнюю реальность.) Мол в последнем полете изображение с камеры дергалось, тряслось и вообще смотреть было невозможно. Смотрим видео с регистратора — действительно, картинка такая, будто камера была в руках у торчка на рэйверской вечерине 90-х.
Идем посмотреть на борт. Мать моя, святой НАР, как же это умудрились… На ГОЭС вмятина, размером как от сапога 48 размера и сантиметров 5 глубиной. Хотелось бы заметить, что ГОЭС сделан очень прочным. Молотком стучать по нему бессмысленно — только краску обдерешь. С хорошей кувалдой возможны варианты, но такого размера и глубины… Да и зачем? Понятно, что шарахнули чем-то очень внушительным. Либо водилом цепанули, либо трактором или АПА влетели. От удара слетела с креплений внутренняя платформа и аппаратура внутри болтается как хочет. Оттого и изображение с камеры тряслось, что сама камера подпрыгивала на воздушных ухабах.
На месте это починить никакой возможности нет. В гарантийной бригаде, конечно, джедаи трудятся, но не до такой степени. Только демонтаж и отправка на завод-изготовитель. Тот, который в России. А бразильцам рисуем бумагу, что случай категорически негарантийный. И ремонт строго за их счет. Бразильцы аж офигели от такого — они никак не ожидали, что за их косяки им когда-то придется платить самим. Военные берут время на подумать.
Через неделю военные дают ответ. Вкратце — они категорически не согласны с нашими выводами. Их летчики удачно “вспомнили”, что в последнем полете была сильная вибрация и болтанка из-за сильных порывов ветра. Вот тогда, мол, ГОЭС и повредился. Угу, из-за ветра.
Месяц тратим на переписку — уже официальную и через штаб бразильских ВВС. Наша позиция — законы физики никто не отменял, а считать нас полными дебилами не стоит. Под тяжестью учебников по сопромату военные отзывают свою бредятину и снова берут время на подумать.
Через пару недель нам прилетает новая версия. Бразильцы теперь не отрицают, что стукнули ГОЭС, но их летчики удачно “вспомнили”, что камера тряслась еще до повреждения. А значит отказ аппаратуры не связан с механическим повреждением, а значит — случай гарантийный.
Бригада матерится. Затем думает. Затем просит показать записи с видеорегистратора этих самых предыдущих полетов. Они долго хранятся. Записи случайно оказываются стёрты.
Так, всё. Мы умываем руки. Это тупик. Бразильцы категорически отказываются признавать вину. Завод-изготовитель категорически отказывается чинить всё за свой счет. Надо обращаться к разводящему. В данном случае, это РосОборонЭкспорт. Это он официально продавал вертолеты инозаказчику, а не завод.
Результаты переговоров РосОборона… Ноль. Ничего. Зеро. Каждый остался при своем. Не знаешь, как решить проблему? Похорони ее под тонной бумаг. Именно этим и занялся РосОборон. Встречи, экспертизы, доклады, письма, отчеты, акты, согласования. Прошла пара лет. Как-то потихоньку борт с неисправным ГОЭС был назначен “донором” — аппаратура с него потихоньку растаскивалась по другим бортам, когда шаловливые ручки ломали что-то еще. В какой-то момент времени стало понятно, что ремонтировать ГОЭС уже особо и незачем. Нехорошо бы вышло, если бы этот шарик оказался единственным исправным узлом на борту.
Для русской бригады эта история значила то, что из-за нее прошло негласное указание вылизывать достопочтенного инозаказчика чуть поменьше. А в их косяки тыкать их мордашкой чуть больше. Бригада вздохнула шире и, впервые в Бразилии, нехорошо улыбнулась. Военные начали грустнеть на глазах. Начиналась новая эра взаимоотношений.
