Интро.
Понадобилось мне тут на даче компьютер к интернету подключить. Ростелекомом там места не богаты, значит — мобильный интернет. Пошарил в кладовке, что можно использовать в качестве модема. Нашел старенький iPad, еще до-Ретиновских времен, но дружащий с сим-картой. Зарядил, обновил. А заодно пошарил в его памяти. Планшет оказался забит всяким хламом, среди которого выделялся один монструозный файл — часовое видео, снятое этим же планшетом. Начал смотреть видео и вспомнил, при каких обстоятельствах оно было снято.
Сколько-то лет назад.
Военный аэродром. Лётка. На улице декабрь, небольшой минус, небольшой снег и сильный ветер. На часах что-то около десяти вечера. А потому на улице хоть глаз коли. На улицу никто в здравом уме не хочет.
Я лежу на топчане в теплушке на одной из стоянок. Смотрю на планшете какой-то новый сериал. Еще предварительно закачанный на планшет — интернеты и их тарифы еще пока не позволяют смотреть онлайн. Планшет внесен нелегально — но без него было бы тоскливо.
На аэродроме авиационное КБ пытается разобраться, как работает разработанный ими самолёт. Военные им в этом помогают. Высокие военные чины всё контролируют и направляют. Я тут — представитель от промышленности. Подай, принеси, унеси, замерь, разберись, какого оно не работает, напиши акт, попробуй что-нибудь понять в этой схеме, побудь крайним. Обычная работа.
В теплушку заходит один из конструкторов. Меня ищет. Собирайся, понадобился. Осциллограф с собой? С собой. Ну, тогда бери его. Там вожди задумали один эксперимент провести.
Как же я не люблю слово “эксперимент”. Кто-то что-то задумал (не я), а кому-то проводить (я).
Беру осцил, выхожу. Садимся в машину и едем на другую стоянку. Там стоит красавец и гордость отечественных ВВС (еще не переименованных в ВКС) — “Белый Лебедь”. Светят прожектора, тарахтит АПА, суетятся люди. Вылавливаю взглядом группу людей, которая ничего не делает. Точно начальство. Подхожу к ним.
Ты кто? В данном конкретном случае, оператор осциллографа. Тут вроде хотели с чем-то поэкспериментировать. А, да, ждали. Пойди, найди там. Кого-нибудь. Короче, тебе там фронт работ подготовлен.
Иду в теплушку. Там отогреваются знакомые лица из аэродромной обслуги. Показываю осциллограф, меня тащат обратно на улицу.
Первый грузовой отсек открыт. Мне показывают что-то внутри. Ни хрена не видно. Объясняют на словах. Где-то там, на самом верху, над барабаном, стоит незнакомый мне блочок. У главных думателей начали появляться мысли, что это блочок гадит и мешает работе другой аппаратуры. Как проверить? Легко. К блочку подпаяли пару проводов, вот они свисают, к ним надо подцепиться осцилом и посмотреть.
Вижу провода — они заканчиваются в трех метрах над землей. А ниже нельзя? Нет. Чем длиннее провода, тем сильнее помехи. Вздыхаю и совместно с местными начинаю подготовку.
Приволочь стремянку. На ее верхушку водрузить осциллограф. Подпереть парой дощечек, чтобы он не грохнулся на землю от неаккуратного движения рукой. Из теплушки разматывают удлинитель на 220. Его чуть не хватает по длине, но еще одного удлинителя найти не смогли. Если подключить осцил, то он улетит со стремянки под весом удлинителя. Если привязать удлинитель к стремянке, то неудачном стечении обстоятельств улетят стремянка, осцил и я. Привязываем удлинитель к шасси, а оттуда уже кидаем провод на осциллограф.
В результате, от теплушки до борта оказывается натянут провод где-то на высоте 70-80 сантиметров. Договариваемся, что приглядывать за проводом будет специальный человек. В смысле, ходить вдоль провода и орать на идущих мимо, чтобы они в него не врезались. Темно же и не видно ни хрена.
Что хоть за сигнал собрались смотреть? 24 вольта. Есть подозрения о просадках. Ну, это просто. Настраиваю осцил, чтобы он рисовал линию 24 вольт, а при падении напряжения ниже 20 вольт остановил режим “видео”, сохранив на экране провал питания. Умные люди потом будут его анализировать. Если этот провал вообще произойдет.
Здесь уже бывали прецеденты, когда из фото, бумажного акта и честного слова начальство могло сделать десяток взаимоисключающих выводов. Поэтому напротив осциллографа аккуратно ставлю iPad.
Все готовы? Все готовы. Человек 10 набивается в кабину — там столько не надо, но начальники сильно любят пастись поблизости. Да и лучше в кабине, чем на улице. Кто не занят — уходит в теплушку. Ходит дядька вдоль удлинителя. Я торчу на стремянке. Мы начинаем.
В кабине потихоньку включают системы. Заводится и тот образчик инженерного искусства, из-за которого я оказался на этой стремянке. Пока всё хорошо. На планшете включаю запись видео — так, чтобы снимался крупным планом экран осциллографа. Ждём.
Открытые створки грузоотсека прикрывают меня и осциллограф от снега и бокового ветра. К сожалению, спереди я открыт всем ветрам. Но я тут уже давно, одежда у меня соответствующая и просто так меня не продуть. Подстава подкралась, откуда не ждали — ветер как-то по хитрому закручивается от створок, шасси и чего там еще — и дует на меня снизу. Вертикально вверх. Как не подбирай одежду, но вот такую ситуёвину я из виду упустил — что ветер подкрадётся ко мне со стороны задницы.
Да, еще от ветра покачивается стремянка. Я мозгами понимаю, что у нее стопоры и хрен ее завалишь, но по генерированию негативных мыслей мало что в этом мире сравнится со стоянием на покачивающейся стремянке под самолетом почти что уже ночью и зимой.
А в кабине сейчас тепло, хорошо. Там куча людей сейчас имитирует полёт. А я вот на улице сейчас. Имитирую радость от причастности к авиации.
Проходит 10 минут. Становится совсем неуютно. 20 минут. А вот не бросил бы я тогда университет и сейчас бы в теплом офисе задницу в уютном кресле отклячивал, а не это вот всё. 30 минут. Дорогой многоуважаемый блок — сдохни уже, пожалуйста, и я пойду греться. 40 минут. Над головой начинает прокручиваться барабан — а я то всё думал, чего мне тут не хватает до полного счастья? 50 минут. Есть просадка! Вот она, хорошая моя. Фиксируем.
Из кабины на другую стремянку кто-то выскакивает. Видел?! Это мне кричат. Да видел я, видел. Через пару минут системы начинают отключать. Я отсоединяю щупы, питание, убираю планшет, забираю осциллограф. Сползаю со стремянки на землю. Отдельные органы нижней половины моего организма при спуске соприкасаются с характерным звуком “динь-динь-динь-колокольчик-звенит”. Иду в теплушку.
Там на меня внимательно смотрят местные. Чай? Спирт? Ох, братцы. Душа сильно хочет второго, но мне еще с начальниками за их эксперимент разговаривать. Так что чай. Пока чай.
Вваливаются начальники. Нахожу на видео место с просадкой, показываю. Пяток человек разом пытаются что-то там рассмотреть. Вот время, вот просадка — до 16 вольт, вот время в миллисекундах. Красота.
Десять глаз смотрят на экран — и я по выражению этих глаз понимаю, что всё это для них филькина грамота. Кто-то из вождей рожает мысль — да что тут на маленьком экране разглядишь, поехали в штаб, там на компьютер скинем и на большом экране посмотрим. Идея приживается.
Забираю вещи, сажусь в машину, едем в штаб в/ч. По пути соображаю — какой нафиг компьютер? У них тут все компьютеры “защищены”, без “разрешенной” флэшки и не подойдешь. И тут я такой — а давайте поставим сюда iTunes, чтобы скопировать видео. Ну да, ну да, я сам знаю, куда идти, можете не повторяться.
Объясняю старшим, что сразу просмотр организовать не удастся. Мне в гостиницу надо, у меня там ноут — я на него скину видео и завтра на флэшке принесу. На меня шипят, но понимают, что делать нечего. Оставляю в штабе рабочее барахло и еду в гостинку.
Подключаю к ноуту планшет. Шайтанама! Я не знаю, какой дичью Apple тогда кодировал видео и что я там накрутил в настройках, но этот часовой фильм весил 8 гигабайт. Мой старенький ноут аж похрюкивал при попытках его воспроизвести. Скидываю видео на флэшку и заваливаюсь спать.
Утром еду в часть, торжественно вручаю флэшку интересующимся. Находят компьютер. По распоряжению старшого моя флэшка временно становится “разрешенной”. Группа товарищей начинает смотреть.
О, ни одни “Мстители” и “Гарри Поттеры” в мире не удостаивались такого пристального внимания, как моё любительское кино. Зрителей, правда, интересовали лишь несколько секунд в районе пятидесятой минуты, но стоп-кадр воскуривали так пристально, что никакой “Панчатантре” такое и не снилось.
Жалко, что компьютер был без динамиков. В видео еще на 32 минуте был слышен голос оператора, полный боли и уныния. Он говорил что-то в духе “Да что же мне так, бл…, холодно”. “Оскара” этому господину. Хоть за сценарий, хоть за операторскую работу, хоть за актерскую игру.
А результат эксперимента, кстати, гражданам не понравился. Вольтов много, миллисекунд мало. Или наоборот. Кто-то сел писать по этому поводу акт. Кто-то начал думать, что делать дальше. Кто-то начал продумывать новые эксперименты.
Воспользовавшись этой суетой, я свалил от них подальше. По каким-нибудь делам, на какую-нибудь стоянку. Где есть топчан поудобнее.
Оутро.
Видео я с планшета стёр. Хоть и через много лет. Не нужно оно миру.
